Дата публикации: 12.04.2021

Поезд уходит в тайгу

8bd108ae

Поезд уходит в тайгуПродолжает действовать самая протяженная в России узкоколейная железная дорога — Алапаевская.

Дверь в небольшом кирпичном здании с вывеской «Вокзал» открывается в пять часов вечера. Аккуратные деревянные диваны, чистота, работает телевизор. Пассажиров немного.
Окошечко кассы распахивается, как и обещано, за час до поезда № 4. Билеты разных цветов. Кассир отрезает их от корешка, подписывает номер вагона и места, проставляет цену. Голубой билет — в общий вагон, желтый — в плацкартный. Удивление: как еще и плацкартные тут бывают? Ведь это же узкоколейка!
В половине седьмого опускается шлагбаум на переезде. И к платформе, выложенной бетонными плитами, медленно, хвостом, ползет трехвагонный поезд. Вагоны ярко раскрашены — к прошлогоднему юбилею дороги.
Проводница топит печку. Людей, пожалуй, как раз на полвагона. А в нем 16 мест, все по меркам «большого поезда» мы посчитали бы боковыми. Но по-другому полки «плацкарта» просто не вписались бы в эту узкоколейную — 750 мм — реальность. Чай, матрасы и постельное белье — непременные атрибуты «большого поезда» — здесь отсутствуют.
В 19 часов местного времени — гудок. Мы трогаемся с небольшим рывком. За окнами начинают ползти окраины небольшого уральского города: покосившиеся заборы, склады, штабеля бревен, садовые участки с серыми небогатыми домиками. А потом лес, лес…

Так начинается это путешествие, которое по нынешним временам можно считать в России экзотическим. Более того, серьезные столичные люди специально ездят сюда, на Урал, за две тысячи километров, чтобы ощутить неспешный ход узкоколейного вагона, запах тайги, мазута, шпал, порассуждать о том, что эту дорогу можно и нужно считать удивительным памятником техники.
А чего удивительного? В моей родной Нижегородской области таких дорог было несколько. И вечером так же от вокзала уходил узкоколейный поезд. Утром возвращался, пройдя добрые две с половиной сотни километров туда и обратно. Классическая схема работы узкоколеек: жители дальних поселков к началу рабочего дня уезжали «в район», а поздно вечером могли вернуться домой.
Но вся штука в том, что почти всюду в России это уже в прошлом. Поселков, куда шли узкоколейки, чаще всего уже нет — над ними сомкнулась тайга. Или они есть, и к ним ведет асфальт и щебенка, иногда, например, по четным вторникам, ходит автобус. Чем там люди занимаются, неизвестно. Однако в России мы все — свободные граждане и можем выбирать место для проживания согласно Основному закону. Так что, вероятно, жители могут продать там свои дома и купить квартиру в областном центре или вообще в Москве. Но то ли не хотят, то ли что-то не срастается…
А вот здесь все цело и живо. Поезд ходит. Хоть и не каждый день, но четыре раза в неделю. Поселки в тайге живы. Мы в Алапаевске.
Инфраструктура Алапаевской узкоколейки имеет вид достойный и презентабельный

Город этот по-уральски неуютен. Пруд, старый завод, кварталы невзрачных стандартных домов, разбитые дороги, на которых даже можно встретить светофор, пыль, придающая всему свой серый горный цвет. Путеводители рекомендуют посмотреть здесь музей Чайковского. Да, над пыльным перекрестком возвышается заросший кустами садик и в нем — дом, где всего полтора года прожила семья его отца, директора горного завода. И как не настраивайте себя на присутствие в городе великого композитора, почувствовать это сложновато.
К Чайковскому все-таки надо ехать в его родной Воткинск. А сюда — на встречу с узкоколейной железной дорогой — этим необычным провинциальным транспортом России ХХ века, который для большинства — какое-то волшебное воспоминание, переживание детства. В Алапаевске это прекрасно знают. И для таких туристов повсюду висят указатели как подъехать к вокзалу узкоколейки.
Если человек оказался в городе в «неурочный» день, он посмотрит на кажущийся уже старинным, по нынешним временам, тепловоз ТУ6 на постаменте и обязательно заглянет в музей при депо, собранный для потомков ветераном Виктором Харловым.
Узкоколейный ТУ6 заслужил место на постаменте в неменьшей степени, чем его магистральные собратья

А четыре раза в неделю можно сесть в поезд и поехать в глубину уральской тайги — в поселок Санкино на берегу уральской и сибирской реки Туры. До него 120 километров. Это пять с лишним часов езды. Вторую половину ночи можно провести в обратном пути. Или забраться еще дальше. В половине второго на соседнем пути станции Санкино стоит другой поезд. Он к раннему утру привезет на самую дальнюю станцию — Калач. Это около полутора сотен километров от Алапаевска. Другого транспорта на севера района просто нет.
Поезд будет скрежетать на кривых, немилосердно кидать вас по полке, иной раз даже появится недоброе чувство — не опрокидывается ли вагон. Но посмотрите на мирно дремлющих пассажиров и поймете: все идет нормально. Даже утятам, которых везет куда-то женщина в большой картонной коробке, не страшно.
Остановки коротки и нечасты. Закат застает в поселке Верхняя Синячиха. За окнами проплывают штабеля леса, старый металлургический завод, пруд — все как положено на Урале. Стоянка две минуты. Дальше, через полтора часа — Ельничная. Поселок среди тайги, тесовый дом станции, небольшое депо. Восемь минут — как раз выйти на дощатую платформу и порассматривать лежащее тут рядом транспортное средство с мотоциклетным мотором для поездки по узкой колее. В центре страны эти сооружения называли обычно «пионерками». Здесь название другое — «беда». А тот, кто на нем едет — «бедуин», вот так! Самопальный подвижной состав ставит на рельсы кто ни попадя в те дни, когда поезда нет — и можно добраться до соседнего поселка. А «беда» — это потому что поезд, например, с лесом все равно может появиться навстречу. И тогда важно не мешкать, снимать «беду» с рельсов. Хотя, сказать честно, здешние невысокие скорости дают на это несколько гарантированных минут…
Темнеет, и на потолке вагона начинает мягко светиться гирлянда диодов. Лес за окнами становится черным. Но вот толчок — и замираем на станции маленького поселка Чернышиха, потом — Муратково. На старых картах можно найти и другие станции: Болотная, Советская, Осиновка, Рублиха, Октябрь, Подкур. Но там люди не живут уже несколько десятилетий, поляны заросли лесом, и только старожилы покажут, где останавливался в пути поезд.
Алапаевскую узкоколейку считают крупнейшей из уцелевших до наших дней таких железных дорог в России и одной из самых протяженных в мире. Работать она начала на исходе позапрошлого века — летом 1898 года открылся ныне не существующий участок в поселок Мугай.
В годы расцвета ее протяженность составляла до 600 км. Сейчас с учетом ответвлений в другие таежные поселки — Бобровку, Березовку, куда тоже ходят пассажирские поезда, — больше двухсот. Разумеется, перевозят здесь и грузы. В основном, лес, товары для местных жителей.
Краеведы свидетельствуют: на здешнем Нейво-Алапаевском заводе рельсовый транспорт — ручные вагонетки — появился еще в 1847 году. Использовали там в XIX веке рельсы, которые этот же завод изготавливал для Петербурго-Московской железной дороги, но их забраковали приемщики. Ширина колеи была около 500 мм. В 1893 году управляющий горным округом француз А. Иллеро предложил Главному правлению Алапаевских заводов построить настоящую узкоколейку к местам, где жгли древесный уголь. Проект предусматривал 55-верстную дорогу на северо-запад к поселку Зенковка, ветки на Верхне-Синячихинский завод и к рудникам.
На следующий год началось строительство. Работы шли вручную и были очень тяжелы в условиях уральской тайги и болот. Открылась эта линия шириной 750 мм в 1898 году вместе с паровозным депо — 36 верст. Использовались самые легкие рельсы весом 12-16 кг на метр, но уже через пару десятилетий их пришлось отправить на пути в рудники и на лесосеки, а главный ход выполнить более тяжелыми рельсами.
Французы были авторами проекта, и именно во Франции на фирме «Маллет» были заказаны первые пять паровозов типа «компаунд». На линии работало 300 человек. Вдоль путей действовал телефон.
В начале ХХ века прокладываются новые линии. В основном на север и северо-запад. От идеи вести пути к крупному заводу в Нижнюю Салду отказались после того, как началось строительство ширококолейной линии Нижний Тагил — Алапаевск через этот поселок.
К 1911 году алапаевцы имели уже 9 паровозов и 360 вагонов 25 типов. Открылось новое депо Синячиха — там росла потребность в угле, руде и флюсе, потому что начала работать новая доменная печь. В 1915 году с перевалкой в Архангельске и Котласе из Америки привезли два новых паровоза фирмы «Болдуин». В дни Первой мировой войны ветку к поселку Зыряновский прокладывали наемные китайцы и военнопленные. Тянули путь и к поселку Бобровка, где жгли древесный уголь.
После революции появилась линия на Нейво-Шайтанский завод (станция Сусан) длиной 40 километров. Это существовавшее к тому времени два века предприятие сразу же смогло увеличить производство. Линия к нему проработала до начала XXI века. Вместо старых паровозов были закуплены отечественные, коломенские — алапаевские машинисты так и не полюбили их — были капризны, часто ломались.
К середине 30-х годов Алапаевский, Нейво-Шайтанский и Верхне-Синячихинский заводы перешли с древесного угля на каменный. Основным грузом дороги, длина которой подбиралась к трем сотням километров, стал лес. Владелец линии — Алапаевский металлургический завод — передал ее тресту «Алапаевсклес».
В послевоенное время дорога приросла новыми участками, дотянулась до Туры, а в 60-е годы пересекла ее по мосту. Тогда и появился поселок Калач — самый дальний лесоучасток.
Известный исследователь истории железных дорог Сергей Болашенко пишет о том, что было предложение соединить Алапаевскую дорогу с соседними узкоколейками. Тогда возникла бы система общей протяженностью около двух тысяч километров.
На станции Ельничной работал шпалозавод, выпускавший в год до 80 тысяч шпал. Путь укладывался длинными плетями с помощью двух путеукладчиков. На станции Красная-2 действовала сортировочная горка.
В 60-е годы на смену паровозам пришли тепловозы ТУ2. Вскоре их сменили ТУ4 и ТУ6. Было электрифицировано больше ста стрелочных переводов, построены посты ЭЦ на всех главных станциях. Небольшой участок на Нейво-Шайтанском заводе получил даже электротягу, и там работали электровозы из ГДР. А о вокзале писалось: «К услугам пассажиров парикмахерские, буфет, читальная комната».
Своего пика развития Алапаевская дорога достигла в 1970-х. В эту пору на Алапаевской линии работало более сорока локомотивов и до тысячи вагонов. Но запасы леса истощались. Топливо головокружительно дорожало. А дальше начался кризис. Сворачивались многие производства, пустели таежные поселки. Спустя десятилетие узкоколейки — этот мобильный, дешевый вид транспорта, рассчитанный на особые условия развития провинциальной России, — начали повсеместно исчезать.
Первыми были разобраны линии на Сусан (Нейво-Шайтанский) и Зыряновку. В конце 90-х Алапаевск лишился своего старого вокзала — новый, поскромнее, построен был на территории депо. Трест «Алапаевсклес» стал акционерным обществом и тут же ощутил убытки от своей узкоколейки.
Вероятно, легко представить себе, как развивались бы события, если бы у узкоколейки не нашелся новый хозяин. Она перешла в собственность района и получила статус муниципального унитарного предприятия. Логика в этом есть: конечно, дорога продолжает возить лес и получать от этого какие-то доходы. Но главным назначением ей определили перевозку пассажиров, за что она и получает дотацию из районного бюджета. Ведь по-другому добраться на север Алапаевского района просто невозможно.
Но помилуйте: сколько всего у нас разрушено, разорено под заклинания о том, что убыточных предприятий быть просто не должно. И ни о каких «нуждах местного населения» никто не вспоминал. Чем же отличается Алапаевск?
Ответ удалось найти.
В небольших городах есть предприятия, руководители которых затем традиционно попадают в районную власть. Причина в том, что такие предприятия уважают, их начальников ценят, считают хорошими организаторами. На протяжении десятилетий многие руководители Алапаевска — выходцы с узкоколейки. Они ее любят и не дают в обиду.
Своим долгожительством узкоколейка обязана Анатолию Шмулею
Плацкартный вагон — это, например, любимое детище Анатолия Шмулея. Он в 1978 году работал главным инженером дороги и задумался над письмом пассажиров, которые сетовали: неудобно ехать сидя всю ночь. Ну, ведь это бред, на первый взгляд, оборудовать узкоколейный вагон полками. Можно было ответить: уважаемые товарищи, вы не понимаете, не положено, невозможно, запрещено. А Шмулей нашел техническое решение, и в депо на пробу был переоборудован один вагон для самого дальнего ночного маршрута. Потом еще несколько.
— Это прекрасный инженер, добрый человек, — вспоминает годы работы с ним директор музея узкоколейки, в прошлом ее начальник связи Людмила Соколова.
Прошло несколько лет, и Шмулей возглавил город. Спрашивается, смог бы Анатолий Дмитриевич с легким сердцем подписать документы о ликвидации узкоколейки и бодро отчитаться в прямом эфире о том, какие доходы город получил от сдачи металлолома? Да никогда.
Со средствами в провинции негусто. Постановление администрации Алапаевского района Свердловской области от 20 января 2001 года сократило размеры пассажирского движения на муниципальной дороге, поезда перестали быть ежедневными. Но главное — они не перестали быть!
В годы своего свердловского губернаторства в Алапаевск приехал Александр Мишарин – человек, которого мы знаем как одного из ключевых руководителей железнодорожной отрасли. И чуть ли не первым делом отправился смотреть узкоколейку. Расспрашивал о деталях работы, о перспективах. Высоко оценил профессионализм тех, кто на ней работает. Обещал поддержку и сдержал слово.
Директор музея узкоколейки Людмила Соколова
Сейчас на дороге всего девять тепловозов, шесть пассажирских вагонов. На ней 105 сотрудников, из которых 40 — путейцы. Вероятно, экономические показатели заставят схватиться за голову тех, кто любит рассуждать о рентабельности. Потому не буду их приводить. Власти города рассудили по-другому: выгодно то, что необходимо людям, что им дорого, чем они гордятся. Дорога жива и работает согласно законам и правилам технической эксплуатации, как любая другая.
И когда мой поезд медленно шел по тайге, ее работники готовились к очередному комиссионному осмотру, который проводит во всех хозяйствах начальник дороги Олег Булатов. В удмуртском городе Камбарка строились по заказу алапаевцев тепловоз ТУ10 и два пассажирских вагона. А на территории депо шли работы — оборудовались гостиничные комнаты и небольшое кафе.
В город тянутся туристы — ну, неудобно же, когда приезжие люди в ожидании поезда ищут, где бы им приткнуться в Алапаевске и где бы поесть. Кстати, специальный вагон, который могут заказать туристы, уже готов. Его называют здесь «вагон повышенной комфортности» — как на больших железных дорогах. В нем есть столики, занавески и вообще очень красиво.

Николай МОРОХИН