Дата публикации: 12.04.2021

Воспоминания о зеленом поезде

8bd108ae

Воспоминания о зеленом поездеСвою первую книжку я издавал 24 года назад. Она была о транспорте. И когда технический редактор в типографии спросила, какого цвета будет обложка, я выпалил: зеленого. Этот цвет символизировал для меня прежде всего не экологическое движение, не ислам, не что-то там еще, а дорогу, поезд.

Поезд был зеленым… Нет, были и другие поезда — синие, красные. Но те были фирменными, исключительными. А настоящий, среднеарифметический, на котором ехал народ, зеленый — и все тут. Поезд этот был, конечно, из «шестисотых». То есть, пассажирский, местный, с не очень большой длиной маршрута.
Невозможно забыть того счастья, когда такой поезд подходил в середине холодной ночи к небольшой станции в райцентре, ты оказывался в нем, ощущал тепло, непередаваемый, круживший голову легкий запах угольной топки, чая и еще чего-то, что означало вагонный неприкаянный уют. Означало, что завтра утром можно будет проснуться в родном городе после командировки.
Вокзал. Прощание. Художник Н. Софронова

Мы перестали постепенно ездить так, как ездили еще в 80-х годах прошлого века. Даже не очень масштабные расстояния, по 40-50 километров, принято было преодолевать по железной дороге ночью. На вечерних вокзалах был ажиотаж — брали места на уходящие поезда до небольших городов с тем, чтобы приехать туда очень-очень рано.
Поезд шел неспешно. Он был хвостат: это сейчас 10 вагонов — как бы уже много, а тогда в Поволжье поезда между столицами республик и соседними крупными городами были длиной до 20 вагонов.
Студентом, аспирантом я ездил в общем вагоне. Общих в составе было несколько. Удача, если это были, как их тогда называли, «гагаринские вагоны», то есть межобластные, с откидными сидениями. Почему «гагаринские»? Считалось, что примерно такое же сидение было в космическом корабле «Восток».
В таком вагоне ты садился на свое место и ехал. А если это плацкартный, в который, по максимальной норме, продавали якобы 81 билет, но на самом деле, видимо, все-таки больше, тогда стоило придти на посадку пораньше. Чтобы точно сесть куда-нибудь в уголок. Потому что места местами, а народ не сильно смотрел на номера — садились куда нравилось. Проводники за многолюдностью и, как это называлось, «перенаселенностью» вагонов не особенно наводили в этом деле порядок.
Среди «шестисотых» был несколько странный поезд Москва — Вернадовка. В его общих вагонах выдавали постельное белье и матрасы. Обладатели матрасов немедленно их разворачивали на верхних и нижних полках. А тот, кто не успел этим обзавестись, пожалел рубль, или ехал не очень далеко, должен был сидеть на краешке чужого матраса в ногах и еще выслушивать, что мешает спать.
Вспоминаю, как один раз поехал в Москву в нормальном поезде, без претензий на комфорт, а людей в общем вагоне оказалось мало. Рядом со мной сидела милейшая старушка, объяснявшая, что едет в Загорск, в «самую лавру». Проводница принялась показывать, где кто должен сидеть и лежать. «Народу тут немного. Всем места хватит. Вот вы, — сказала она старушке, — вниз ляжете, а молодой человек сверху». «Господи, это что же вы говорите, — встрепенулась старушка. — Грех-то какой!» А потом побледнела: «Ой, это что же я сама говорю, о чем же я думаю-то!..»
Ничего не было лучше полупустого общего вагона. Особенно если в нем было тепло. Зеленый поезд не очень торопился. Он старательно стоял на станциях во всех более-менее значимых поселках и уж точно во всех городах. Люди выходили и входили. Они обсуждали тихонько, чтобы не будить дремлющих, свои завтрашние московские планы. А если поезд шел в Казань, слышалась нерусская речь — и от этого поездка в ночном поезде казалась настоящим путешествием.
Поезд большой, он для всех. Он никого не оставит среди снежной ночи на маленькой станции. Разве что тех, кто именно туда и едет и на что-то там рассчитывает.
В середине девяностых в газетах появились первые заметки о том, что железная дорога готовится переходить на другие скорости. «Буревестник», самый быстрый поезд, из Нижнего Новгорода до Москвы доходил за восемь часов. Это был дневной поезд, который делал всего шесть остановок. Ночной «шестисотый» делал их больше двадцати, шел почти десять часов. И при таком раскладе проектировщики, которые разрабатывали реконструкцию линии, обещали, что поездка займет чуть больше пяти часов. Фантастика? Сейчас «Сапсан» пролетает маршрут менее, чем за четыре часа, но кажется, что все равно медленно, ведь обещают, что скорости продолжат расти.
Между Москвой и Сергачом, Казанью тоже шли ночные «шестисотые». Их вагоны наполнялись людьми с каждой остановкой по мере приближения столицы и пустели, если поезд шел в обратную сторону.
Сегодня и на этой линии, и на линии в сторону Нижнего Новгорода «шестисотых» больше нет. Есть простые скорые, фирменные. И они проносятся мимо множества станций. А там заперты на ночь залы ожидания. В конце девяностых, когда поезда прибавили вдруг резко скорости, это смутило пассажиров — а как же быть, если вам надо приехать в Москву рано утром?
Недовольные писали письма в столицу. Им обстоятельно рассказывали о том, сколько в среднем пассажиров садится на их конкретных станциях, почему такие остановки экономически невыгодны; сообщали, что можно пользоваться пригородными поездами.
Но вот прошло еще десять лет, и эти пригородные поезда тоже куда-то подевались. Их поотменяли регионы-соседи, не сумев договориться о том, кто должен оплачивать пресловутые выпадающие доходы там, где электрички пересекают границы областей. Ночные поезда продолжают идти и даже делать остановки на станциях в районных центрах. Но…
Вот придет в голову приезжему человеку сесть в ночной казанский поезд на юге Нижегородской области в каком-нибудь из районных центров. Ну, например, в Пильне или Бутурлино. Если появится он на станции в ночной час, то сесть просто не сможет. Поездов стало останавливаться меньше. Оттого стало меньше кассиров. Более того, «Федеральная пассажирская компания» их просто не держит на маленьких станциях. Заключается договор с местной пригородной компанией, и билеты на поезд дальнего следования продает ее кассир. А вот на маленьких станциях Мордовии, например, где нет пригородных поездов, кассы арендует некая частная посредническая фирма. И ей отчего-то это выгодно, а ФПК — совершенно невыгодно. Работают такие кассы несколько часов в день, причем именно в день. Вечером зал ожидания запирают.
Впрочем, надо заметить, что у кассира бывают выходные, и в эти дни окошечко не открывается вообще. А ночью через станцию проходят те самые поезда — в Москву и в Казань. Не позаботитесь заблаговременно о билете — вас просто не пустят в вагон. А если вы едете откуда-то с края района, то приехать надо на станцию днем, купить билет, а потом перетаптываться где-нибудь часов восемь. Вам понравится такая поездка по железной дороге?
Круг замыкается. Поездов останавливается меньше, потому что стало меньше пассажиров. А пассажиров стало меньше, потому что… поезд не останавливается и билет купить трудно.
И неостанавливающиеся поезда становятся одной из граней общероссийского бедствия, которое гробит провинцию. В селах, находя весомые экономические аргументы, разоряют школы и больницы, закрывают, «укрупняя», администрации, которые хоть как-то могли влиять на местную жизнь, переводят с ежедневного режима чуть ли не на еженедельный пригородные автобусы. И нет больше возможности съездить в большой город, чтобы приехать туда рано утром. Хоть не живи вовсе в этом селе.
Часто можно слышать о том, что путешествия в поезде стали очень дороги. Пытаясь разобраться в этом, понимаешь — да нет же, не такие уж высокие цены на железнодорожный билет. Шесть рублей за самый дешевый билет от Горького до Москвы в советское время — сумма, на которую можно было 200 раз проехать в трамвае или 5-8 раз пообедать. Цена твердая, ясная. Условия поездки в «Ласточке» куда приятнее. Четыре часа, удобное кресло. Средний билет стоит все те же 5-8 обедов. И уже не двести, а только около сорока поездок в трамвае. Есть билет и несредний. С начальником «Ласточки» мы ходили по поезду, и он показывал мне самые дешевые места: они на откидных сиденьях спиной к стене вагона, в худшем варианте мимо вас будут всю дорогу проходить люди. Но стоит такое место всего 400 руб.
Для тех, кто не располагает толстым кошельком, есть недорогие варианты. Но беда в другом. ФПК явно перестаралась, формируя ценовую политику. Человек реально не понимает, в какую сумму ему обойдется поездка. А пытаясь разобраться, натыкается на массу специальных тарифов, предложений, акций, плавающих цен, скидок, бонусов. Понять он может при этом только одно — купить билет надо быстрей, иначе все эти блага просто не достанутся.
Не проще ли обратиться на автовокзал, где все предельно конкретно и оттого нестрашно? Хотя если сравнить цены, например, в Нижегородской и Кировской областях, билет на автобус существенно дороже, чем дешевый железнодорожный билет. Это не случайность. Автопредприятия обложены массой налогов. Поговорите с руководством автовокзалов, и узнаете, что берут с них за землю, на которой стоит здание и паркуются автобусы по тем же тарифам, что и за торговый зал соседнего кафе-распивочной. Только этот зал, разумеется, поменьше: в нем не надо отстаивать транспорт.
Вот парадокс. Если вы небогаты, но ездить по своему и соседнему региону вам необходимо, нет ничего лучше, чем купить свой автомобиль. Расходы на горючее окажутся меньше, чем цена билета в автобус на одного человека. Но в машине еще может быть несколько пассажиров. Нет, разумеется, имея машину, вы чувствуете больше свободы, вы можете выехать на час раньше и на час позднее. Но не надо забывать о тех почти 30 тысячах наших соотечественников, которые ежегодно гибнут на дорогах. Человек, отправившийся в путь на своей машине, рискует в несколько тысяч раз больше, чем пассажир поезда, и это реальность.
…Дни идут, и снова приходит понедельник — время «пробок «на подходе к крупным городам. В Нижний Новгород при въезде с севера можно застрять в машине на 5-7 часов.
Вы будете сидеть в машине, заблокированной масштабной «пробкой». И вспомните, как еще два десятилетия назад ехали в такой же час в зеленом вагоне пассажирского поезда Киров — Нижний Новгород, сидели в кресле. Позади остался маленький ночной вокзал, где вы взяли билет. Вы смотрели в окно и знали, что придет поезд ровно в полседьмого.
Нет-нет, совсем не к тому, что раньше все было лучше: и мы были моложе, и солнце светило ярче, и трава была зеленей. Насчет травы можно посомневаться. Но то, что вагоны были зеленее, это точно.

Николай МОРОХИН