Не надо относиться к себе серьезно…
Не надо относиться к себе серьезно…Героинь Ирины Муравьевой невозможно не любить. Она сыграла их ярко, раскованно, блистательно. 8 февраля самая обаятельная и привлекательная актриса празднует свой юбилей. Список фильмов, в которых она снималась, займет всю страницу, но «Москва слезам не верит» — особый случай в ее биографии. Поэтому первый вопрос в «юбилейном» интервью созрел сам собой.
— Ирина Вадимовна, роль Людмилы в картине «Москва слезам не верит» принесла вам огромный успех и широкую известность. А сами вы похожи на свою экранную героиню?
— Нет, я другая. Та же ведь хотела через пять ступенек перепрыгнуть. А я как раз понимаю, что надо каждую ступеньку брать упорным трудом. У меня есть выдержка, умение ждать, стремление достичь чего-то своим трудом.
— Почему вы так редко и неохотно даете интервью?
— Не люблю давать интервью, а главное, не люблю потом их читать и не узнавать своих слов.
— А я-то думал, что это приятная обязанность известных людей — давать интервью, рассказывать о себе…
— У артиста одна обязанность — играть. И все.
— Это заманчиво — быть артисткой?
— Мне очень нравится. Я безумно хотела этого и с большим трудом получила этот «входной билет». Вот посмотрите — из окна моей гримуборной видны Театральная площадь, Большой театр, сквер. А напротив — Центральный детский театр. Правда, теперь он называется иначе. В нем я окончила студию и семь лет после этого работала артисткой. Хорошее было время. Много играла, роли случались интересные. Там остались мои друзья, педагоги.
— Потом вы перешли в Театр имени Моссовета… И, насколько мне известно, вы были последней актрисой, которую принимал в труппу сам Юрий Завадский?
— Да, но мне уже не удалось поработать с ним. Зато я играла в спектаклях с Фаиной Раневской, Ростиславом Пляттом, Леонидом Марковым. Они ушли из жизни, и в театре сразу снизилась планка.
— Поэтому ушли в Малый театр?
— Нет, я ушла из Театра имени Моссовета, а уже потом меня пригласили в Малый. Но моя цель — Большой (смеется)!
— У вас много наград, звание народной артистки России…
— Для артиста нужно имя, больше ничего. Имя — это главное звание.
— Неужели вам не хочется, чтобы критики называли вас Ермоловой нашего времени?
— Нет, лучше Львом Толстым!
— Кто ваша любимая актриса?
— Я не знаю, кто моя любимая актриса, но знаю настоящих звезд — это Анастасия Вертинская, Инна Чурикова, Марина Неелова. Я лично незнакома с Алисой Фрейндлих, но по кино, рассказам, спектаклям — по всему она для меня большая русская актриса.
— Вас часто приглашают сниматься в западных картинах?
— Один раз. Я пришла на студию Горького, там какая-то возня шла, у всех горели глаза — я уже этого не люблю. Пришел какой-то человечек, якобы американец, сел напротив, положил две свои маленькие ножки передо мной на стол и что-то такое говорил про Петра Великого. В общем, он хотел меня облагодетельствовать. Я больше туда не пошла.
— Для многих артистов переход к возрастным ролям — это серьезная проблема. Вам было непросто перейти от ролей этаких резвых вострушек к мудрым, серьезным дамам?
— Да, это сложно. Но не надо к себе серьезно относиться — вот и все. Миллиона проблем не будет. Вообще надо вести себя так, как будто… тебя нет. Знать, что твой номер последний. Тогда и терять нечего, не за что держаться, хвататься. Я как-то сказала, что не хочу, чтобы театр был самым главным в моей жизни, так меня обвинили в… предательстве профессии. Говорили: «Как это так? Театр — для артиста самое главное, важнее ничего нет». А по-моему, самое главное — это себя не потерять. Тогда, что бы ни потерял, ничего не страшно.
— Очень глубокая мысль.
— Нормальная.
— Ирина Вадимовна, объясните мне, пожалуйста, что такое «женская тема» в кино?
— По-моему, это ерунда какая-то. Это даже звучит неприятно. Есть люди — мужчины и женщины, и есть общечеловеческая тема. А женской — одной такой темы нет. Все это придумано одинокими людьми.
— Но вы-то, надеюсь, не относитесь к категории одиноких женщин?
— Нет, мне повезло, на мне женились (хохочет). У меня двое детей от одного мужа.
— Вы строгая мама?
— Полная тряпка!
— Ирина Вадимовна, часто пользуетесь общественным транспортом?
— От моего дома прямо до театра идет второй троллейбус. Я за полчаса доезжаю. С книжкой. Я столько уже прочла!
— А «зайцем» случалось ездить?
— Ну, это было давно. Мне мама никогда не разрешала. У меня мама очень строгая. В школе заканчивались занятия в четверть второго, а в половине второго я должна была сидеть за столом с чистыми руками и обедать. Ни на минуту не могла нигде задержаться. Никогда! В школе звонил звонок, все еще «ля-ля-ля», а я бежала домой. Только сейчас я поняла, как это прекрасно. Во-первых, я училась хорошо, не тратила времени на пустые разговоры. Я и в театре-то сейчас никогда не задерживаюсь по привычке: кончился спектакль, и все. Я ушла… А уже «черную работу» выполняет муж — отвозит меня домой.
— Он не ревнует вас к вашим поклонникам?
— Нет, зато я очень ревнива.
— Что вам особенно нравится в вашем муже?
— Что он меня любит, как раньше. И то, что я выгляжу сносно, так это потому, что меня любит муж.
— У вас всегда все гладко в семье или бывают и разногласия?
— Конечно, бывают. Это ж колоссальный труд — жить вместе. Когда в церкви венчают — это же не ангельские нимбы вручают, а как бы терновые венцы, в них ведь шипы… Мне одна знакомая говорит: «Я четырех мужей поменяла и наконец-то стала свободной, могу теперь делать все, что захочу». Я говорю: «И я себя чувствую свободной. У меня вот дети, муж, семья — это не несвобода, а счастье мое».
— И у вас никогда не возникало желание все бросить и пуститься в какую-нибудь авантюру?
— Да что вы, я не рисковая. Когда у меня были маленькие дети, я вообще снималась только в Москве. И от очень многого отказалась из-за того, что надо было куда-то уезжать. Нет, это все не стоит того. Знаете, почему я так долго живу с мужем? Мне очень интересно с ним. Он такой умный, он столько знает. Он режиссер, и хороший, я у него многому научилась. Он очень небудничный человек. Мы с ним не про колбасу или шмотки говорим, а о жизни беседуем. Быт — это где-то там, побоку. Он все время куда-то «призывает», мы постоянно ходим в театры, в музеи, на концерты, выставки. У нас идет нормальная жизнь, такая, какая была у меня до замужества. То есть семейная жизнь не отвратила нас друг от друга. В общем, у нас все нормально.
— Крепость семьи зависит не только от крепости чувств, но и от уровня благосостояния…
— Мы очень долго жили тяжело, в ужасной квартире. Но весело жили, и многое из того, что тогда планировали, осуществили. Как вы думаете, сколько я получила за фильм «Москва слезам не верит»? Рублей шестьсот. В театре у меня была зарплата сто пятьдесят рублей, и больше половины ее я отдавала няне, которая сидела с ребенком. У нас оставались гроши. И муж тогда был «на нуле».
— А при каких обстоятельствах вы познакомились?
— У меня было запоздалое развитие. Я первый раз поцеловалась в двадцать два года. И вышла замуж. Я знала, что надо выходить замуж на всю жизнь. У меня и мама с папой так… И вообще в нашей семье никто никогда не разводился. Даже мысли ни у кого не было о том, чтобы соединиться, нарожать детей, потом развестись и всех сделать несчастными. Ради чего? Непонятно. Ради своего плохого характера?
А вообще народная мудрость говорит, что в той семье ссоры, где жена дура. Потому что все от женщины зависит. А сейчас все такие своенравные, гордые, самолюбивые стали. Особенно женщины.
— Вы его не пилили — мол, работай, ты обязан содержать семью и все такое прочее?
— Ну что вы? Можно пилить такого, который на диване лежит и из тебя соки высасывает. Вот такого можно сразу распилить вместе с диваном на части и ночью вынести в мешке на помойку.
— Женщины биологически более жизнеспособны, чем мужчины…
— Просто они все обязаны делать. Я вот была на съемках, в жуткий холод мы несколько часов работали на ветру. И вдруг объявили конец смены. Мы так все обрадовались, что сейчас пойдем домой. А гримерша, меня разгримировывая, говорит: «Сейчас наши мужчины — все эти режиссеры, операторы, артисты — придут домой и расскажут, как они устали, как было холодно. Они поедят, лягут на диван или в теплую постель. А нам сейчас надо будет готовить для своих уставших мужей ужин и обед на завтрашний день. И мы не имеем права сказать, что мы устали». И я подумала: действительно, какой кошмар! Ведь мы же все наравне работаем, но женщина еще чуть-чуть больше должна. Мужчины говорят: ты обязана, это женское дело. Это они еще помнят с каменного века, что женщина должна следить за очагом. В эти минуты хочется вообще-то… харакири сделать.
— Вам нравится проводить время в шумных компаниях, застольях?
— Абсолютно нет.
— Но вы же не станете уверять, что предпочитаете уединение, одиночество?
— Ну, вообще, как я себе представляю, это логичнее, чем то, что говорите вы. Артист, который все время играет, он уже не знает, где сцена, а где жизнь. Хотя какой-то тренинг существует, это в природе артиста. Но шумные компании — это когда ты от души веселишься и, что называется, даешь дрозда. Этого я как раз не люблю. Вообще я очень собранный человек.
— И при этом никогда не унываете, не так ли?
— Бывает… Бывает, чувствую, что надоела сама себе. Я просыпаюсь и уже не люблю себя. В зеркало на себя смотреть не хочу — так себе осточертела.
— Какие мысли вас посещают в редкие минуты одиночества?
— Я сейчас очень часто думаю о старости. Интересно, когда я буду очень старенькой, смогу ли я быть такой, как мне бы хотелось? Я вижу многих стариков, вижу, как им тяжело с самими собой. Как они сами от себя страдают, как сами создают себе сложности, проблемы. Вижу их тоску, одиночество… Какой я буду в старости? Не знаю. Но я хочу быть хорошей. Мне дети говорят: что ты, мама, ты будешь хорошей. Я говорю: не знаю, не знаю, дети мои. Смотря какая болезнь меня подкосит, вдруг какая-то нервная. Я же вас покусаю всех. И я им сказала: только вы меня одну не бросайте. Есть буду мало, буду тихо сидеть в уголке, но чтобы я была в семье…
— Вы не скрываете свой возраст. Почему?
— Зачем? Чтобы обо мне говорили: «Какая старая, но так хорошо выглядит? Правда, походка тяжелая, но ведь на лице ни одной морщины?» Нет! Я выгляжу на свой возраст — ни больше, ни меньше. Это нормально.
— Ирина Вадимовна, чего бы вы хотели от жизни?
— Я мечтаю о хороших ролях, потому что все время хочу какой-то шаг вперед сделать. Сыграть что-то такое, чего не делала раньше, что-то преодолеть, чему-то научиться.
Беседовал Игорь ЛОГВИНОВ